Как черную полосу жизни поменять на белую? Служу Советскому Союзу!

Кому первому в голову пришла мысль искупаться, сейчас уже трудно сказать. Винтокрылая машина шла на бреющем над бирюзовой поверхностью моря. А оно так манило, манило…

Зависли на высоте около метра, поставили автопилот, спустили трап. Всего одна минута — и назад! Всего одна минута.

Кто ж знал, что порыв ветра поднимет машину на метр. И вот теперь командир экипажа майор Иваньков и штурман старший лейтенант Егоров в одних военно-морских трусах болтаются в водах Черного моря, а над ними гордо парит их боевая машина — вертолет К-27. На автопилоте и без экипажа. И до развевающегося на ветру трапа всего один метр.

И его не достать ни майору, ни старлею. И будь на их месте хоть сам министр обороны, все равно бы не достал. В море можно передвигаться только по поверхности и вниз. Вверх — никак нельзя. Законы физики не обманешь в любом звании и в любой должности.

— Товарищ майор, что будем делать? — штурман чуть не плакал от бессилия.

— Отставить панику, — скомандовал командир. — Безвыходных ситуаций не бывает. Хотя…

— Хотя что? — спросил штурман.

— Понимаешь, Сережа, — спустя минуту пояснил майор, — еще недавно мы с тобой были гордостью Черноморского флота. Гвардейский экипаж.

— А теперь?

— А теперь, Сергей, мы с тобой обыкновенные чмо в одних трусах. И к этой мысли нам придется как-то привыкнуть.

— Я не хочу, — вздохнул штурман и хлебнул соленой воды от набежавшей волны.

— И я не хочу. Мне ведь через год в отставку думалось. Что Нюра моя скажет?

— Вам-то через год, а мне еще служить и служить!

— Что-то мне, Сережа, подсказывает, что в отставку мы с тобой уйдем одновременно. Если повезет, конечно.

— А если не повезет?

— Тогда тоже одновременно. Но уже под военный трибунал. Горючего у нас на два часа. Потом машина падает, срабатывает аварийный маяк, прилетают спасатели и…

— И что?

— И видят двух чудаков в трусах. Объяснить падение вертолета мы еще как-то сможем. Но нахождение в водах Черного моря без формы — уже вряд ли.

— А давайте, товарищ майор, снимем наши трусы, свяжем и попытаемся закинуть на трап.

— Хорошая мысль, — одобрил инициативу штурмана майор. — Но если нас, боевых офицеров Черноморского флота, найдут без вертолета и без трусов, то тогда и военный трибунал покажется за спасение. С другой стороны, есть целых два часа для отдыха и философских размышлений. Ложись, Сережа на спину и отдыхай. Только глаза закрой. А то чайки прилетят. В войну всех сбитых летчиков в море находили без глаз.

— Я не хочу без глаз, — закричал штурман. — Я хочу домой к маме!

— Прекратить истерику, — скомандовал майор. — Смирно!

И поняв, что его команда трудновыполнима в сложившемся положении, смягчился.

— Да пошутил я насчет чаек. Они только утопленникам глазам выклевывают, а мы-то еще живы! Понимаешь, Сережа, жизнь наша как тельняшка. Вчера была белая полоса. Сегодня — черная. А завтра, обязательно, опять белая будет.

Внезапно метрах в пятиста показалась рубка подводной лодки. Той самой, на поиски которой и был послан славный гвардейский экипаж.

Тут порыв ветра заставил вертолет опуститься на метр и штурман с диким воплем «Мама!» вцепился в трап.

— Держи его, Сережа, — подбодрил штурмана командир. — Нам, кажется, немного подфартило.

Взобравшись в вертолет и отдышавшись, командир экипажа майор Иваньков ответил на вызов матерившейся на все Черное море рации:

— Ласточка один слушает. Да все нормально у нас. Тумблер вызова заел. Докладываю: обнаружена подводная лодка условного противника. Осуществляем визуальное сопровождение. Есть делать новые дырочки на погонах! Служим Советскому Союзу!